Летнее платье Валентины Буханевич-Антоновой, 1938/39 гг.
В. Буханевич-Антонова была арестована в этом платье. В нем она провела год в трех московских тюрьмах. В. Буханевич-Антонова (1907–1993 гг), с 1938 по 1939 годы находилась под следствием без суда.
Источник: коллекция «Мемориал», Москва
Летнее платье Валентины Буханевич-Антоновой, 1938/39 гг.
В. Буханевич-Антонова была арестована в этом платье. В нем она провела год в трех московских тюрьмах. В. Буханевич-Антонова (1907–1993 гг), с 1938 по 1939 годы находилась под следствием без суда.
Источник: коллекция «Мемориал», Москва
Летнее платье Валентины Буханевич-Антоновой, 1938/39 гг.
В. Буханевич-Антонова была арестована в этом платье. В нем она провела год в трех московских тюрьмах. В. Буханевич-Антонова (1907–1993 гг), с 1938 по 1939 годы находилась под следствием без суда.
Источник: коллекция «Мемориал», Москва
Летнее платье Валентины Буханевич-Антоновой, 1938/39 гг.
В. Буханевич-Антонова была арестована в этом платье. В нем она провела год в трех московских тюрьмах. В. Буханевич-Антонова (1907–1993 гг), с 1938 по 1939 годы находилась под следствием без суда.
Источник: коллекция «Мемориал», Москва
Арест и следствие
Несмотря на то, что целый ряд государственных органов имел право осуществлять аресты, органы государственной безопасности играли в этом начиная с 1930-х гг. все большую роль. Система арестов была поставлена на конвейер. Обоснованием многочисленных арестов служила как
доктрина Сталина об обострении классовой борьбы в период строительства социализма, так и тезис об «угрозе СССР со стороны внешних врагов». Органы государственной безопасности не подлежали контролю. От
репрессий не была застрахрвана ни одна группа населения Советского Союза. Аресты осуществлялись не только по подозрению в реальных или мнимых преступлениях – достаточно было принадлежать к одной из якобы враждебных социальных групп или к определенной национальности. Арестам подвергались даже партийные функционеры и сотрудники тайной полиции. Массовые аресты в ходе «большого террора» 1937-38 гг.
ориентировались на цифры, спущенные политической верхушкой. Расследования были редкостью. Признание обвиняемым собственной вины являлось абсолютным и приоритетным доказательством. Использование «физического давления» на заключенных для получения показаний было
легитимировано Сталиным в период 1937-1939 гг. До и после этого приминение пыток хотя и считалось незаконным, но наказания за них, как правило, не следовало.
На основании чего арестовывало НКВД население?
Обобщенные данные НКВД
Обобщенные данные НКВД о расстрелах (I категории) и арестах (II категории) «антисоветских элементов», подписанные Сталиным и другими членами политбюро ЦК ВКП(б), 1938 г. Большие волны арестов 1930-х годов последовали после оперативных приказов Народного комиссариата внутренних дел (НКВД), в которых было установленно наперед, независимо от настоящего преступления, какие группы населения, в каком количестве и в какой период должны быть арестованны как враги государства.
Источник: Российский государственный архив социально-политической истории, Москваa
Предварительное заключение
После ареста заключенных направляли в один из многочисленных советских следственных изоляторов.
Условия заключения зависели от ситуации в конкретном следственном изоляторе, года ареста, а также от поведения охранников и других заключенных. В 1930-е гг. Следственные изоляторы были безнадежно переполнены. Свидания с родственниками были затруднены или вовсе
запрещены. Заключенным не объявляли содержание предъявленных им обвинений. Они не знали, когда должны начаться допросы и часто даже, где они находятся.
Куда отправляли заключенных после ареста?
Бутырка
Внутри Бутырки, 1937 г.
На стене слева написанно «Очисти свою совесть, помни, что рано или поздно преступление будет раскрыто». Бутырка принадлежит к старейшим московским тюрьмам. После Октябрьской революции она была одновременно и следственной тюрьмой, и отправным пунктом депортаций в лагеря Гулага.
Источник: коллекция «Мемориал», Москва
Лефортово
Камера высших партийных и государственных функционеров в тюрьме Лефортово в Москве, 1950-е годы.
Камеры, особенно в 1930-е годы были практически всегда переполненны. В одиночной камере содержалось до трех-четырех человек; в камере рассчитанной на 25 часто содержалось свыше 70 человек.
Источник: Российский государственный архив новейшей истории, Москва
Борис Синчурин рассказывает о своем пребывании под следствием
Рассказ Бориса Синчурина
«Камера была до отказа забита людьми. Вместо предусмотренных 20, здесь находилось 80 человек. Они лежали на голом, холодном бетонном полу. Там где заканчивались ноги одного, начиналась голова другого, и если один поворачивался, то вместе с ним должны были повернуться практически все обитатели камеры. Проход к ведру по нужде требовал определенной виртуозности, чтобы не наступить кому-то на ногу или на голову. Давящая духота и спертый воздух приводили многих к потере сознания.»
Рассказ Бориса Синчурина, после 1998 г.
Б. Синчурин, в 1940 г. в возрасте 20 лет был приговорен к смертной казни через расстрел. Приговор заменили десятью годами лагерей с последующей ссылкой. В 1956 г. ссылка была упразднена.
Источник: коллекция «Мемориал», Красноярск